мой любимый,
в таком лютом холоде
при любом абсолюте и поводе
тело прошибает двухсотвольтовый озноб
(холод всё тот же сноб -
упаковывает это тело в сотни картонных коробок),
я заглядываю в себя: в моих предложениях столько запятых и скобок,
а я - вынесен за скобки,
родимый мой, такой лютый холод
просто вмораживает меня во все эти коробки, я тебе не останусь совсем,
я боюсь, а потом ты расскажешь с кем,
кем и как проживаешь Май,
если меня заберут - даже за невозможностью - забывай
мой родной, обещаю не забываться, обещаю в тебя врости,
если буду мешать ночами - прости.
(я наверное никогда не свыкнусь с возможностью отпустить)
моя рифма, мой ласковый, моя неуклюжая рифма и все эти письма - это только повод, чтобы не замерзать.
иногда я думаю, что если бы умел летать - научил б тебя летать,
чтобы быть приложением тебя еще и в небе,
в воздухе,
в высоте,
чтобы стать той скобкой на линованном твоём листе,
мой солнечный, мы и так уже вырезаны на бересте -
имя и точка, имя и точка,
а между ними - плюс и равно "любить"
(если меня заберет океан - обещаю тебе звонить)
а когда позвоню, закроешь ладонью трубку и сильно к щеке прижмёшь -
я хочу вдалеке, но верить, что всё-таки ты придёшь
ты придешь умереть от любви,приходи умирать от любви
пока, например, где-то в марте не выкрадешь последнее, что у меня внутри
